			Услуги
юр. лица физ. лица

Лариса Смакольская.

СПОСОБЫ ЗАЩИТЫ КОРПОРАЦИЙ ОТ ПОСЯГАТЕЛЬСТВ ТРЕТЬИХ ЛИЦ.

По мере развития российского бизнеса адвокатам все чаще приходится участвовать в пресловутых «спорах хозяйствующих субъектов», становясь на защиту корпораций от необоснованных претензий третьих лиц.

В этой статье я опишу пример подобного рода из собственной практики, по соображениям адвокатской тайны и корпоративной этики изменив названия сторон конфликта.

Спор был один, однако гражданских дел для его разрешения было проведено несколько. Прецедент интересен не только крупномасштабностью задачи и многоаспектностью вопросов, решавшихся в процессе ее исполнения, но и процессуальной стороной. Дело длилось несколько лет, спор начинался в суде общей юрисдикции, а закончился в арбитражном суде.

Возникновению судебного спора предшествовали следующие события:

В 1996 году коммерческий банк «Ресурс» явился одним из учредителей Закрытого акционерного общества «ОРЕЛ», работающего в сфере высоких технологий. При учреждении ЗАО банку принадлежали 23% его акций, в 1997 году банк выкупил еще 33% акций ЗАО у одного из первоначальных участников «ОРЛА», затем продал все 56% акций физическому лицу N. Все это случилось до регистрации первого выпуска акций Общества, сделки оформлялись путем подписания договоров купли-продажи ценных бумаг. В 1998 году был зарегистрирован первый выпуск бездокументарных акций ЗАО «ОРЕЛ» (далее – компания), компания стала набирать обороты, и года через три результаты ее работы на рынке высоких технологий города оказались весьма впечатляющими.

Между тем, в «Ресурсбанке» произошла смена руководства. Новое руководство банка не осталось равнодушным к очевидным успехам ЗАО «ОРЕЛ». Оценив свое возможное участие в деятельности компании как исключительно перспективное, банк предложил акционерам «ОРЛА», а затем и самому ЗАО, выкупить крупный пакет его акций по сходной цене, но взаимности не встретил. И тогда руководство банка разработало схему возврата некогда принадлежавших банку акций «ОРЛА» через суд. Банк предъявил иск к N, тому самому физическому лицу - акционеру ЗАО «ОРЕЛ», которому были проданы 56% акций, о признании этой сделки (договора купли-продажи ценных бумаг) недействительной и возврате указанного пакета акций банку. Основание иска было простым: акции продавались и покупались до их регистрации в установленном законом порядке, а сделки с незарегистрированными ценными бумагами являются недействительными (ничтожными).

К участию в деле в качестве третьего лица на стороне ответчика было привлечено ЗАО «ОРЕЛ», руководство которого и обратилось к нам за помощью. Для руководства ЗАО «ОРЕЛ» возврат 56% (контрольного пакета) акций банку означал бы фактическую потерю самой компании.

Следовательно, опасность для клиента представляла не констатация недействительности сделки сама по себе (ничтожность договора продажи спорных акций по заявленным основаниям особых сомнений ни у кого не вызывала), а возможность применения последствий ее недействительности в виде возврата пакета акций банку.

Следует отметить, что к моменту рассмотрения дела в суде спорные 56% акций «ОРЛА» уже не находились в собственности N, а были проданы им юридическому лицу «Траст-холдинг», одним из участников которого был N. Однако для нас это являлось слабым утешением, поскольку при очевидной лояльности суда общей юрисдикции к «Ресурсбанку»:

а) добросовестность «Траст-холдинга» как приобретателя спорных акций вполне могла быть поставлена под сомнение, учитывая учредительство в нем N.,

б) иск был заявлен в суде общей юрисдикции в соответствии с действовавшим тогда процессуальным законодательством, а в тот период времени практика судов общей юрисдикции относительно возврата имущества, полученного по недействительным сделкам, кардинально отличалась от практики арбитражных судов (вплоть до выхода Постановления Конституционного суда № 6-П от 21.04.2003г., защитившего права добросовестных приобретателей). Зачастую суды общей юрисдикции признавали недействительными целые «цепочки» сделок, возвращая первоначальному собственнику в порядке применения последствий недействительности сделок проданное им имущество. Именно такой была и позиция, заявленная «Ресурсбанком» в иске.

Таким образом, задача адвоката, представлявшего интересы ЗАО «ОРЕЛ», заключалась в том, чтобы сделать абсолютно невозможным применение последствий недействительности сделок, а значит исключить из дела все обстоятельства, относящиеся к «вопросам толкования».

Проанализировав документы, клиенту в качестве способа защиты компании от возможной смены собственника акций была предложена следующая схема:

1) возмездно реализовать акции «Траст-холдинга» третьим лицам, диверсифицировав их,

2) «Траст-холдинг» ликвидировать, исключив его из схемы возврата акций «по цепочке»,

3) зарегистрировать второй выпуск акций того же вида, формы (бездокументарной) и номинала, что и акции первого выпуска,

4) повторно реализовать спорные акции совместно с акциями второго выпуска («перемешать» их, лишив индивидуальной определенности),

5) зарегистрировать третий выпуск акций, при котором акции первого и второго выпуска будут конвертированы в иные акции.

При этом п.п.4 и 5 могли исполняться в любой последовательности. Излишне говорить, что третьи лица, приобретающие акции, должны быть лояльны нынешнему руководству ЗАО. Более того, на последнем этапе в качестве покупателей акций могло выступать и само руководство.

Забегая вперед, скажу, что вся схема была успешно реализована. Причем мы всегда были на шаг впереди оппонента. Так, к моменту выяснения в суде вопроса о том, в чьей же собственности фактически находятся спорные акции на дату рассмотрения дела, первые два пункта схемы уже были полностью исполнены, и в завершающей стадии находился третий пункт. После поступления информации об этом в суд невозможность возврата спорных акций банку по задуманной им схеме стала очевидной и для самого банка.

Тогда «Ресурсбанк» сделал «ход конем»: он заручился поддержкой прокуратуры, добившись от имени заместителя прокурора области обращения в арбитражный суд с исковым заявлением о признании недействительными всех выпусков акций ЗАО «ОРЕЛ». Сделано это было в расчете на то, что при признании недействительными всех выпусков акций доли участия в капитале ЗАО «ОРЕЛ» будут распределяться так, как это было при его учреждении, что позволит банку вернуться в число акционеров «ОРЛА».

Параллельно с этим банк заявил в суде общей юрисдикции ходатайство о раздельном рассмотрении своих исковых требований к N. По мнению «Ресурсбанка» теперь первоначально следовало рассмотреть требование о признании недействительным договора купли-продажи акций, а в части требований о возврате проданных акций дело выделить в отдельное производство и приостановить до рассмотрения иска прокуратуры области, заявленного в арбитражном суде. Суд общей юрисдикции так и поступил: он вынес решение о признании сделки недействительной, а в части требований о возврате акций банку дело приостановил.

Нам пришлось переместиться в арбитражный суд, где рассматривался прокурорский иск о признании недействительными всех выпусков акций ЗАО «ОРЕЛ». Оговорюсь, что к моменту заявления этого иска, все пять пунктов предложенной нами схемы, были полностью исполнены, так что прокурорский иск касался уже не двух, а сразу трех выпусков акций ЗАО «ОРЕЛ».

Привести все аргументы прокурорского иска в рамках этой статьи невозможно, поскольку, обмен нашими отзывами и возражениями составил в конечном счете не один том этого прецедентного дела, получившего окончательное разрешение лишь в Высшем Арбитражном Суде Российской Федерации. (Сведения о деле см. на интернет-сайте www.100advokatov.ru).

По большому счету позиция прокуратуры строилась на утверждении о том, что купля-продажа незарегистрированных акций до регистрации их первого выпуска означает нарушение в процессе первой эмиссии акций, и – как следствие - в процессе двух последующих, поскольку решения о втором и третьем выпусках акций в силу нарушения, допущенного в процессе первой эмиссии, принимались лицами, незаконно считающимися акционерами Общества. Это, по мнению прокурора, влечет признание всех выпусков акций недействительными. В этой части мы приводили следующие возражения: Статья 26 ФЗ «О рынке ценных бумаг», на которую ссылался заявитель, действительно, предусматривает возможность признания недействительным зарегистрированного выпуска акций, если в ходе эмиссии были нарушены требования законодательства. Однако по буквальному тексту данной нормы права такое нарушение должно было быть допущено не любым лицом, а лишь эмитентом, т.е. самим Закрытым акционерным Обществом «ОРЕЛ». Между тем, из текста прокурорского иска следовало, что главное нарушение, которое усматривает заявитель при осуществлении процедуры первой эмиссии – это заключение сделок с незарегистрированными акциями «Ресурсбанком» и N. Нетрудно заметить, что указанные сделки были заключены не эмитентом (ЗАО «ОРЕЛ»), а его акционерами. Сам эмитент не имеет к заключению этих договоров никакого отношения. Таким образом, совершение акционерами эмитента сделок с незарегистрированными акциями само по себе не является нарушением процедуры эмиссии и не может служить основанием для признания недействительными выпусков акций ЗАО «ОРЕЛ».

Разошлись мы с прокуратурой и в вопросе об исковой давности. По нашему мнению, прокурором по части исковых требований был пропущен годичный срок исковой давности, предусмотренный ст.13 ФЗ «О защите прав и законных интересов инвесторов». Прокурор же полагал, что на него нормы о сроках исковой давности не распространяются.

Кроме того, мы посчитали необходимым обратить особое внимание на неконституционность прокурорского подхода к вопросу о защите прав собственников акций. Предъявление иска было мотивировано интересами «истинных» акционеров ЗАО «ОРЕЛ», лишившихся, по мнению прокурора, принадлежащих им акций в результате нарушений, допущенных в процессе трех эмиссий. Мы полагали, что такой подход противоречит п.3 ст.17 и п.1 ст.19 Конституции РФ. Указанные конституционные нормы утверждают отсутствие каких-либо привилегий в пользовании правами, и не допускают возможности защиты прав одних лиц в ущерб интересам других. Между тем, сутью заявленного прокурором иска как раз и являлось преимущественное перед нынешними акционерами удовлетворение интересов некоторых бывших акционеров ЗАО «ОРЕЛ». Такой избирательный подход в вопросе о том, какие именно акционеры достойны защиты государства, а интересы каких можно проигнорировать, противоречит п.2 ст.19 и п.1 ст.45 Конституции РФ, установивших государственные гарантии равной защиты прав всех лиц без исключения. По нашему мнению, прокуратура просто использовала авторитет государственного органа в целях разрешения частного гражданско-правового имущественного спора, откровенно встав на сторону одной из спорящих сторон.

В этой связи мы заострили вопрос о несоразмерности последствий удовлетворения заявленного иска тем гипотетическим нарушениям закона, на которые указывал прокурор. Ведь статья 26 ФЗ «О рынке ценных бумаг», говорит лишь о возможности, но отнюдь не обязательности признания недействительными выпусков ценных бумаг при наличии нарушений в процессе их эмиссий. Реальным результатом удовлетворения прокурорского иска явился бы фактический передел собственности крупной компании и изъятие акций у лиц, в большинстве своем не имевших никакого отношения к предполагаемым нарушениям, описанным в исковом заявлении прокуратуры.

Прокурор на этот счет возражал нам так: суд в силу ст.ст.166-181 ГК РФ не должен оценивать последствия удовлетворения требования о признании недействительными выпусков акций, поскольку такой вопрос (о последствиях признания сделки недействительной в иске не ставился). Таким образом, прокурор рассматривал выпуск акций как сделку. Мы полагали этот аргумент прокуратуры не основанным на законе, исходя из следующего:

В соответствии со ст. 153 ГК РФ «сделками признаются действия граждан и юридических лиц, направленные на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей». Определение выпуска акций содержится в ст.2 ФЗ «О рынке ценных бумаг», согласно которой «выпуск ценных бумаг – совокупность ценных бумаг (в данном случае акций) одного эмитента, обеспечивающих одинаковый объем прав владельцам и имеющих одинаковые условия эмиссии (первичного размещения)…». Совершенно очевидно, что «совокупность акций» не может быть «действием, направленным» на что-либо. Таким действием согласно той же ст.2 ФЗ «О рынке ценных бумаг» является один из этапов эмиссии акций, а именно их размещение, представляющее из себя «отчуждение эмиссионных ценных бумаг (в данном случае акций) эмитентом первым владельцам путем заключения гражданско-правовых сделок».

Таким образом, нормы о сделках, на которые ссылался прокурор, возражавший против оценки последствий удовлетворения исковых требований, в данном случае неприменимы.

Интересно, что прокурор в этом вопросе был не согласен лишь с самим фактом анализа последствий признания недействительными выпусков акций, но ничего не противопоставлял результату этого анализа.

Самарский областной арбитражный суд в иске прокурору отказал, согласившись с нашей позицией по всем без исключения пунктам спора.

Однако суд кассационной инстанции решение суда первой инстанции отменил, направив дело на новое рассмотрение с весьма неконкретным указанием внимательней отнестись к доводам прокуратуры.

Постановление Федерального арбитражного Суда Поволжского округа было незамедлительно обжаловано в Высшем Арбитражном Суде РФ и отменено высшей судебной инстанцией как необоснованное, решение же арбитражного суда Самарской области было признано законным и обоснованным и оставлено в силе.

К этому моменту приостановленное дело о применении последствий недействительности ничтожной сделки купли-продажи 56% акций ЗАО «ОРЕЛ» было передано для рассмотрения по подведомственности из суда общей юрисдикции в арбитражный суд. Банк расширил список ответчиков, включив в него большинство акционеров ЗАО «ОРЕЛ».

При рассмотрении указанного дела с учетом реализованной нами схемы мы возражали против иска банка следующим образом:

1. банк сам приобрел право собственности на часть спорного пакета акций (33%) на основании такой же ничтожной сделки с незарегистрированными акциями, а потому у него не имеется правовых оснований для истребования указанной части акций у ответчиков,

2. банк не представил доказательств, позволяющих с достоверностью установить, что приобретенные ответчиками акции являлись именно теми акциями, которые ранее законно принадлежали истцу,

3. банк пытается истребовать акции у добросовестных приобретателей, хотя продал их добровольно,

4. поскольку в ходе последующих эмиссий акции были конвертированы, отсутствует предмет виндикации (т.е. в настоящее время имущества, некогда проданного банком гражданину N, в принципе не существует, а потому его нельзя и вернуть).

Арбитражный суд Самарской области в иске о возврате акций «Ресурсбанку» отказал по вышеприведенным основаниям.

Нетрудно заметить, что основания к окончательному отказу в иске банка полностью соответствовали той схеме, которую мы первоначально рекомендовали клиенту в качестве защиты компании от возможной смены собственника.

А теперь я хочу обратить внимание на моральный аспект данного дела.

Заключая соглашение с ЗАО «ОРЕЛ» на ведение этого дела, я была всецело на стороне своего клиента не только с правовой, но и с нравственной точки зрения. Совершенно очевидно, что банк, продавая акции гражданину N, не мог не знать, что это акции незарегистрированного выпуска, и тем не менее, банк сделал это совершенно сознательно, получив за них кругленькую сумму уже в день подписания договора. Ведь в тот момент ЗАО «ОРЕЛ» являлось всего лишь «темной лошадкой» с туманным будущим. А вот когда будущее оказалось «светло и прекрасно», и блестящие перспективы современного предприятия стали всем очевидны, банк не постеснялся использовать свое же собственное нарушение «в интересах дела». И здесь главное – помнить, что в ныне действующем Гражданском Кодексе РФ есть специальная статья (ст.10 ГК РФ), расценивающая подобные действия участников гражданского оборота как злоупотребление правом. Она дает нам дополнительную возможность возражать недобросовестному истцу, а суду - дополнительные основания отказывать в удовлетворении подобных исков.